Спецкоры «КП» Александр Коц и Дмитрий Стешин передают из Углегорска, взятие которого обеспечило полное окружение многотысячной группировки ВСУ.
— Ребят! Мое предложение — сложить оружие и уйти. Вы воюете не с теми. У вас есть шанс сохранить свою жизнь. Сдавайтесь, и вы будете жить. Я обещаю, что вы все вернетесь домой, — с таким обращением к украинским военным выступил глава ДНР Александр Захарченко после того, как передовые силы армии республики заняли город Углегорск.
Это стратегически важная географическая точка, стоящая на трассе Светлодарск-Дебальцево. Именно по этой дороге идет снабжение восьмитысячной украинской группировки, которая на этой неделе оказалась в полном тактическом и оперативном окружении. Это, конечно, не означает полную блокаду. Но пути снабжения сил АТО под Дебальцево перерезаны. И любые передвижения в сторону котла или из него перекрываются различными подразделениями армии ДНР, которая сейчас закрепляется на своих позициях под артиллерийским огнем украинской армии.
— Углегорск зачищаем силами отдельного батальона спецназа республиканской гвардии и силами двух ротно-тактических групп третьей бригады при поддержке артиллерии, — сообщил подробности Захарченко. — Взяли за один день. Мы замкнули котел Дебальцево. С сегодняшнего дня эта дорога простреливается полностью.
От Горловки до Углегорска всего тридцать километров — непонятных, малопроезжих дорог, идущих через какие-то плотины, дубовые рощи, поля и маленькие деревушки
Путь в Углегорск начинается из Горловки. Этим утром она оказалась неожиданно многолюдным городом. В последние дни армии Украины уже не до обстрелов жилых кварталов по площадям, и люди высыпали на улицы по делам, накопившимся за время сидения в подвалах. В подвалах, разумеется, сидел весь город, без исключений. Продавцы — тоже люди, на редких магазинах и аптеках висят объявления: «График работы по ситуации в городе», «Во время обстрелов не работаем».
От Горловки до Углегорска всего тридцать километров — непонятных, малопроезжих дорог, идущих через какие-то плотины, дубовые рощи, поля и маленькие деревушки. Нас взяли с собой рекогносцировщики. У них задача — осмотреть линию фронта, выбрать, отметить и согласовать позиции со штабом, определить нужду подразделений из передовой линии в боеприпасах. Свою машину ребята просят не снимать. Командир «Север» говорит нам:
— Парни, мне не жалко, но сглазите. Как покажут машину по телевизору, так в нее тут же прилетает. Мы уже четвертую машину меняем!
Пути снабжения сил АТО под Дебальцево перерезаны
Мы понимаем, что злой рок преследует наших провожатых не потому, что кто-то там их «сглазил», а потому что они работают в самых «нездоровых» местах. Но вслух мы ничего не говорим: суеверия на фронте — почти святое.
Дорога перемешана колесами «Уралов», по обочинам начинают попадаться иссеченные осколками гражданские машины. В чистом поле из снега торчат серые морковки — сработавшие реактивные снаряды от «Ураганов». Влажный туман пропитан запахом взрывчатки. Очередной блок-пост исхлестан грязью, которую выбрасывали близкие взрывы. За блоком — две сиротливые могилки.
— Это наши ребята, — говорят бойцы. — Их украинцы тут закопали.
Сам блок-пост — вонючая дыра, заваленная грязной гражданской одеждой, укупорками от патронов и прочим военным мусором. Под ногами валяется какая-то совершенно убогая клеенчатая разгрузка, ярко-зеленого, анилинового цвета. На ней крупными грубыми стежками нашивка «Украина», надорванная с одного края. Ополченцы в блок-пост не заходят, говорят, что брезгуют и вообще, задерживаться здесь не собираются.
Следующий пункт нашей остановки — железнодорожный переезд, просто измочаленный артогнем. Старенький гражданский грузовик еще дымится. Толпа ополченцев окружила кого-то, прижав человека к борту БМП. Кто-то ржет, кто-то матерится: «Посмотрите какого гаденыша в хате поймали! Переодеться успел!».
Под ногами валяется какая-то совершенно убогая клеенчатая разгрузка, ярко-зеленого, анилинового цвета. На ней крупными грубыми стежками нашивка «Украина»
Молодой парень одет для зоны боевых действий очень странно и подозрительно. Новенькое драповое пальто с чужого плеча, зауженные черные костюмные брюки по щиколотку, а на ногах — безобразные и разношенные до нельзя армейские «гады», из которых торчат шерстяные носки. Пленный изображает из себя сумасшедшего. Наверное, понял, что это единственный вариант как-то выкрутиться из этой чудовищной передряги. Кто-то из бойцов, возрастной мужик — здесь много таких, вдруг хватает пленного за плечо, разворачивает его на месте и говорит:
— А вот в эту лесопосадочку, сволочь, не хочешь сходить? Нет?
В глазах у парня, вдруг мутное безумие сменяется страхом. Не выдержал стресс-тест. Ополченец продолжает:
— Не хочешь, все понимаешь, значит…
Лесопосадка, идущая вдоль железнодорожных путей, заминирована в три слоя. Каждая смена украинского блокпоста ставила здесь свои мины. А вот таблички «Заминировано» — не ставили. Рвались местные старухи, дети, домашний скот. Появляется командир нашей группы с позывным «Север» и коротко командует: «Пленного оставить, не трогать, чтобы через пятнадцать минут он был в штабе. Исполнять». А мы едем дальше, на «клин», который на несколько километров воткнулся в позиции ВСУ.
Еще пару дней назад здесь стояла Нацгвардия
Въезжаем в Углегорск, частный сектор. Еще пару дней назад здесь стояла Нацгвардия. Теперь на тех же позициях — бойцы ополчения, по которым бьет украинская артиллерия. Мирных жителей здесь практически не осталось. Минометная батарея ВСУ, стоящая всего в километре отсюда, накидывает по центру города, где еще идет зачистка.
Разрывы слышны каждую минуту. Бой продолжается и у железнодорожного вокзала — всего в паре кварталов отсюда слышна щедрая перестрелка из автоматического оружия. К ней примешиваются хлопки гранатометов. А рядом с нами танкисты занимают свои позиции.
— Меня зовут Серега, позывной «Шахтер», — говорит один из них. — Я работник угольной промышленности, отработал на шахте не менее 15 лет, чуть-чуть не хватило до пенсии. Но вот эти гады, простите за выражение, не дали возможности нам жить нормально. Они пришли на нашу землю, не мы к ним. Поэтому, привет вам, ребята, мы скоро у вас будем — в Киеве и Львове. Не лезьте к нам, дайте жить спокойно. Езжайте домой, отдыхайте со своими семьями.
— На чем воюете?
— Да вот же танк, мы его у украинцев «отжали», когда укрепрайон брали. Тут вот на стволе мы закрасили их надписи. Коробочка сейчас нормально работает против них.
По рации бойцам ставят задачу, они быстро прыгают в танк и выезжают на огневую позицию, направляя ствол в ту сторону, откуда только что был слышен очередной минометный залп. Несколько оглушительных выстрелов, и украинские минометчики по ту сторону трассы замолкают. Но бойцы прячутся в укрытия: «Сейчас может ответка прилететь, огрызаются периодически».
Простых работяг и шахтеров научили воевать
Через несколько минут в ту же сторону из 30-мм пушки «отрабатывает» БМП.
— По данным разведки, в том районе, куда сейчас стреляли, находятся два минометных расчета, 120-мм. Думаю, нормально мы отработали, нас, простых работяг и шахтеров, научили воевать. Так что все равно мы свою землю освободим.
— Мы сейчас в боевом соприкосновении с украинской армией, контакт плотный, их позиции от нас на расстоянии от 100 метров до километра. Мы ограничены тем, что в некоторых местах бой идет в населенном пункте, артиллерию применять нельзя. А вот украинская артиллерия работает с трех сторон света.
Причем хаотично. Я не видел от них целенаправленных точных огневых налетов. А вот долбануть по кварталу — это пожалуйста. В результате у меня потери минимальные, а разрушений много.
Железнодорожный переезд просто измочален артогнем
С восточной стороны армия ЛНР также замкнула свои участки котла. Отряд Алексея Мозгового «Призрак» ведет бои за поселки Попасная и Санжаровка чуть севернее линии окружения, чтобы обеспечить «мертвую блокаду». А некоторые подразделения уже выходят на окраину Дебальцева.
